28 апреля 1964 года в Вербное воскрессение, Ахматова делает запись:"О шали, или история одной моды: "Тринадцатая осень века, т.е., как оказалось потом последняя мирная, памятна мне по многим причинам, о которых здесь не следует говорить, но кроме всего я готовила к печати мой второй сборник - "Чётки" и, как всегда, жила в Царском Селе. В то время я позировала Анне Михайловне Зельмановой-Чудовской, часто ездила в Петербург и оставалась ночевать "на Тучке". Гумилёв приехал домой только утром. Он всю ночь играл в карты и, что с ним никогда не случалось, был в выгрыше. Привёз всем подарки: Лёве - игрушку, Анна Ивановне - фарфоровую безделушку, мне - жёлтую восточную шаль. У меня каждый день был озноб (t.b.c.), и я была рада шали. Это её Блок обозвал испанской, Альтман на портрете сделал лёгкой шёлковой, а женская "молодёжь тогдашних дней" сочла для себя обязательной модой. Подробно изображена эта шаль на плохом портрете Ольги Людвиговны Кардовской. <...> А ещё статуэтка Данько (20-ые годы)". Ахматова вспоминает, что во время своей последней встречи с Блоком в Петербурге в Большом драматическом театре, 25 апреля 1921 года, посмотрев на её убогий наряд, он спросил: "А где же испанская шаль?"
Н. Данько
Александр Блок
Анне Ахматовой
"Красота страшна" - Вам скажут, -
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан - в волосах.
"Красота проста" - Вам скажут, -
Пестрой шалью неумело
Вы укроете ребенка,
Красный розан на полу.
Но, рассеянно внимая
Всем словам, кругом звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:
"Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать; не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна!"
16 декабря 1918
Осип Мандельштам
Ахматова
Вполоборота, о печаль,
На равнодушных поглядела.
Спадая с плеч, окаменела
Ложноклассическая шаль.
Зловещий голос - горький хмель -
Души расковывает недра:
Так - негодующая Федра -
Стояла некогда Рашель.
1914
Кассандре
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре - торжественное бденье -
Воспоминанье мучит нас!
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя:
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя…
Но, если эта жизнь - необходимость бреда
И корабельный лес - высокие дома -
Я разлюбил тебя, безрукая победа, -
И зачумленная зима!
На площади с броневиками
Я вижу человека: он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон!
Больная, тихая Кассандра,
Я больше не могу - зачем
Сияло солнце Александра
Сто лет тому назад, сияло всем?
Когда-нибудь в столице шалой,
На скифском празднике, на берегу Невы,
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.
Декабрь 1917
Натан Альтман